Russell:
Добрый вечер! Я пока выкладывала статью про Алису, обратила внимание, что это всё-таки по большей части уже ваша доработка характера. Между тем в том старом черновике «изначального романа», который я здесь выкладываю, всё завязано на Алисе и Димитри, на истории заключения, пыток, страданий. И это то самое наследие старой версии, которое так и не смогли привести в приемлемый вид, что и создало двойственность первой книги. «Дарк-фентези с агнстом», как кто-то охарактеризовал. И этого добра полно. И оно само себя создаёт для своей аудитории. Но она пошла к вам за помощью в написании. И вот чего я до сих пор не могу понять, почему её не устраивали те рельсы, по которым такие сюжеты успешно катаются всем на радость?

Исполнительница заказа:
Здравствуйте!
Изначально мне было объяснено, что героиня почему-то все время умирает и мир рушится. И самостоятельно никак не получается сделать так, чтобы героиня жила, мир стоял, а сюжет ехал.

Russell:
С учётом созданных условий? То есть в её голове была заложена возможность, что можно наворотить вот этого всего и при этом уцелеть? Последствий нет, я в домике?

Исполнительница заказа:
Я в том разговоре предположила наличие некой логической дыры, неучтенного фактора или забытого действия, из-за которого не сходятся концы. И предложила показать мне текст, чтобы я в нем эту логическую дыру нашла и подчеркнула карандашиком. Но к моему великому удивлению вместо текста на почту я получила, с места в карьер, устный рассказ. Содержание которого несколько не вязалось ни с обстоятельствами, в которых тема вообще всплыла, ни внутри себя.

Я на тот момент не была готова включаться, поэтому просто подтвердила, что все верно, при таких условиях мир и должен рушиться, а героиня — умирать, это и есть сюжет.

А вот дальше была засада и ловушка.
Мне сделали грустные глазки и скорбно прошелестели «так я же умираю вместе с ней».
Я отреагировала закономерным «ну, неси психотерапевту это все». И услышала ответ «а он все это знает, но значения не придает».

«Ну и чем я тебе помогу?» — спросила я.

Ответ угадаете?)) Или помните?))

Russell:
Помню) Вас попросили себе в текст в виде персонажа с планами заполучить вас самих в свою жизнь в качестве… ммм… еды.

Исполнительница заказа:
Именно. А поинтересовавшись, как по мнению попросившей, это может выглядеть, я узнала, что для персонажа уже готово имя и возраст. Что на фоне остального небогатого набора было прямо заявкой на одну из главных ролей в сеттинге. То, что я сразу не развернулась и не ушла, можно объяснить только тем, что эта прыть меня слегка дезориентировала.

Russell:
То есть это в начале вообще был не текст, а вольная фантазия в голове, которая проигрывалась для разрядки.

Исполнительница заказа:
Ну не знаю, для чего, но судя из последующих событий, именно фантазией, вертящейся по кругу в голове, это и было. Про психотерапевта я говорила еще раньше, и потом тоже. Но с терапией, понимаете какая тема — клиент тоже работать должен. А сидя на сессии в позе печальной статуи, много изменений не высидишь.

Russell:
А сам текст даже в форме черновика появился как… как повод продолжить общение с вами, снова и снова проигрывая эту фантазию.

Исполнительница заказа:
Ну да.

Russell:
И чем дальше её удаляли от текста, тем он становился лучше, потому что литература не про фантазирование, а про совсем другое… Хотя мне попадалось достаточно да хоть той же манги, где похожие фантазии смогли превратить в нечто очень как минимум красивое.

Исполнительница заказа:
Эм, видите ли. Любой текст начинается с фантазии. Даже научная монография имеет в основе некое «А что, если... ?»

Вопрос в том, помнит ли пишущий, что пишет он не для себя, а для читателя. Дневниковая литература, конечно, есть, но это отдельный разговор и совсем другая самопрезентация.

Russell:
Здесь было строго для себя?

Исполнительница заказа:
Несомненно для себя, но с обязательной посторонней помощью, обеспечивающей счастливую развязку, которую она сама не в состоянии вообразить, потому что сладость страдания все собой загораживает.

Если текст публичный, то вне зависимости от уровня, он все же больше для читателя, чем для автора. И автор, когда пишет, задает какую-то реакцию читателя, ставит героя перед какими-то выборами, чтобы читатель, наблюдая за героем, что-то себе понял такое, что автор и так знает. А здесь читатель, а лучше исполнитель, призывается в соучастники, чтобы он искал выход из безвыходных ситуаций, которые и составляют фантазии такого рода.

Russell:
Но зачем-то ей было нужно это «мучай меня, я плохая!» Какой-то BDSM в декорациях фэнтези, блин!

Исполнительница заказа:
Вот это «мучай меня, я плохая» — для меня очень четко рифмуется с одной линией у «Квартета И» из «Разговоров мужчин среднего возраста».

Russell:
Какой именно?

Исполнительница заказа:
О воображаемых фашистах. Которые Лёне нужны, чтобы понять, что он вообще хочет и зачем делает то или это.

Russell:
Помню прекрасно.

Да, это очень интересный подход к... ммм... осознанию.

Исполнительница заказа:
Я не готова ручаться, что в обсуждаемом случае подход абсолютно тот же, чужая голова – потемки, как известно. Но вот для меня – рифмуется.

Russell:
Погодите, то есть эти муки-страдания (не обязательно ей, но она такая не одна) нужны, чтобы поместив себя в ситуацию близости к смерти и избавившись таким образом от всего наносного (привет концепции пост-апокалипсиса, который как бы проще и потому как бы честнее) разобраться в своих потребностях и желаниях?

Оу. Ну, мда, интересный подход.

Давайте отрежем ему ногу — и он сразу поймёт, как любит бегать.

Исполнительница заказа:
Ну да, не на краю, не перед угрозой смерти рефлексия как бы и не нужна, эмоций и порывов, разбавленных рутинами, вполне достаточно.

Russell:
Как человек, постоявший на этом краю вот даже не стану считать сколько раз, приподнимаю левую бровь (правая уже не поднимется никогда). Да, как идея это красиво. И главное, снимает ответственность думать, если рядом нет фашистов.

Красиво и удобно.

Исполнительница заказа:
Ну тут ведь как))) те, кто на этом краю хоть раз постояли — не подавляющее большинство живущих на Земле.

А так — позиция вполне распространенная.

Russell:
Да, но думать и отвечать за себя можно ж и без края!

Даже больше скажу: если не научиться делать это до края, то на краю будет совсем не до того)

Исполнительница заказа:
Вам — можно. И мне можно. А тем, кто пришел спрашивать Вас о скандале вокруг книги или меня о мнениях третьих лиц обо мне в связи с книгой — видимо, нельзя.

Russell:
Мда. Зачем нам апокалипсис, маги, зомби и упыри с такими замечательными людьми!

Спасибо, это был неожиданно очень увлекательный разговор!

Исполнительница заказа:
А как без него-то с такими замечательными людьми? Вот я хотела читать Стивена Пинкера, в вместо этого обсуждаю с Вами замечательных людей)))

Этот текст был выложен для бета-ридеров в социальной сети «Дайриз». Он написан заказчицей, но уже с использованием идей исполнительницы, а местами с её незначительной редактурой. Можно сказать, это пример того, как заказчица справлялась с написанием художественного текста самостоятельно.
Тот самый «роман, который украли» из её недавних громких заявлений.